Читателям > Каталог книг издательства "Москва" > Тайна завещания > Первая глава книги
В жизни я был отчаянным оптимистом и оставался им даже тогда, когда был самым жестоким образом обманут и разорен. Да, мир жесток и непредсказуем. Тем не менее нищета в нашей жизни подстерегает лишь бездельника и человека невежественного, который, кроме себя, никого не любит, руководствуется лишь эгоизмом и не пытается изменить жизнь к лучшему. Хуже всего обстоит дело, когда ценой неимоверных усилий пытаешься чего-то достичь, кажется, вот-вот, и ты уже у цели… Но, оказывается, если ты недостаточно богат, да к тому же человек, живущий в согласии со своей совестью, твой труд явно недостаточен для достижения цели, и злой рок здесь вовсе ни при чем.
Чтобы открыть свое дело в городе, необходим был стартовый капитал. Ради вожделенной мечты стать предпринимателем я готов был работать день и ночь как каторжный, торопясь с одной работы на другую. Признаться, я жил скромной жизнью, был неприхотлив и, чтобы сколотить хотя бы небольшой капитал, во многом себе отказывал. Меня переполняли мечты, душа трепетала от желаний, но руки мои были связаны безденежьем, и сколько бы я ни работал, просвета не видел. Вскоре я на горьком опыте убедился: работая на чужого дядю, много денег не добудешь. В минуты отчаяния я изнывал от собственной беспомощности, но, стиснув зубы, продолжал работать, чтобы не быть вором или не умереть с голоду. Утешая себя радужной надеждой, я работал, терпеливо переносил неудачи, радовался редким успехам и ради достижения заветной мечты не жалел себя.
Отца своего я не помнил и могу судить о нем только по рассказам матери и по сохранившимся в семейном альбоме фотографиям. Мать говорила, что я очень похож на отца; у него были такие же широкие плечи, густые брови, прямой нос и высокий лоб. Через год после моего возвращения из армии мать умерла от сердечного приступа; она несла тарелки к столу, когда вдруг, выронив их, схватилась за грудь и стала падать. Я вовремя подхватил ее, бережно уложил на диван и вызвал скорую. Но когда приехали врачи, было уже поздно. Исполняя долг перед ее близкими, я дал телеграмму в Саратов родной сестре матери Зинаиде Курчинской, а также в город Королев – младшему брату матери Василию Беломокину. Я счел своим долгом отправить телеграмму и старшему брату матери Семену Беломокину, который, будучи молодым, уехал на заработки куда-то на север, но вскоре попал в какую-то неприятную историю и на тот момент отбывал наказание в Качинской тюрьме близ города Кулима. Впрочем, несмотря на все мои хлопоты, никто из родственников так и не приехал. На похоронах присутствовали только сослуживцы матери, соседи и близкие друзья.
Боль от потери матери была настолько сильной, что после похорон я не мог один находиться в квартире и несколько дней жил в роскошном загородном доме у своего школьного приятеля – Владимира Митюхина. Там, за городом, на лоне природы, среди друзей я был на вершине блаженства: мир вновь заиграл радужными красками, жизнь показалась сплошным раем, а желания приобрели неведомые доселе масштабы. В доме Владимира я впервые увидел, как живут богатые люди. Я был потрясен, даже шокирован контрастом между их бытом и нашим. Здесь я прикоснулся к роскоши, о которой мог только мечтать и которая могла присниться только в сказочном сне. Я купался в этой роскоши и с упоением наслаждался жизнью. И едва теплившаяся искра надежды на лучшую жизнь вдруг вспыхнула огненным фейерверком. Впечатления от роскоши были очень сильны: я забыл, что где-то там, за высоким забором, идет беспощадная борьба за выживание, разоренные перестройкой люди в поисках работы теперь считают копейки, решая, что купить прежде, хлеб или лекарство. Отец Владимира Борис Алексеевич был уважаемым всеми в городе бизнесменом с безупречной репутацией, к тому же очень приветливым и гостеприимным хозяином. Он обладал непревзойденным чутьем преуспевающего предпринимателя и мертвой хваткой делового человека, помогающей решать все дела в свою пользу. Борис Алексеевич был внимательным собеседником, и общение с ним доставляло одно удовольствие. Это был огромного роста тучный мужчина, имевший пышную шевелюру с благородной проседью на висках. Борис Алексеевич был добрейшей души человек и не раз предлагал устроиться к нему на работу, но я каждый раз отказывался.
Однажды после ужина сестра Владимира Люся, эта взбалмошная девчонка, из-за причудливых капризов которой у всех в доме голова шла кругом, выбрала минуту, когда я остался один, схватила меня за руку и, хихикая, буквально затащила в цветочную оранжерею. Пользуясь тем, что мы остались наедине, Люся задрала голову, обвила мою шею тоненькими руками и, поднявшись на цыпочки, с присущей ей решительностью осыпала мое лицо поцелуями.
Люся была смазливой девчонкой, но из-за скверного характера этой эгоистки я старался не замечать ее и когда оказывался рядом, всегда был в напряжении, ожидая какой-нибудь подлости. Тем не менее Люся была любимицей Бориса Алексеевича и в условиях вседозволенности делала все, что ей только взбредет в голову. Люся привыкла ни в чем себе не отказывать и для меня была точно из другого мира. Благодаря отцу Люся в свои семнадцать лет объездила почти все страны Европы и при разговоре всегда козыряла этим. После моего появления в доме Люся сначала смотрела на меня с презрением, как на бродягу с улицы, но вскоре то ли от скуки, то ли чтобы посмеяться, вдруг стала заигрывать со мной, изображая самые трепетные любовные чувства. Конечно, это была очередная прихоть своенравной девчонки, и я на правах гостя вынужден был относиться к этому снисходительно.
– Ну куда ты пошел? – вдогонку закричала Люся, когда в тот вечер в оранжерее я отстранил ее от себя и зашагал к дому.
– Пень! Сухой пень! – вдруг неистово закричала Люся и, как капризный ребенок, у которого отняли игрушку, затопала ногами.
На лестничной веранде дома я столкнулся с Борисом Алексеевичем. Он мило улыбнулся мне и по-дружески положил широкую ладонь на плечо.
– Алексей, почему ты отказываешься от предложения устроиться ко мне на работу? – с любопытством спросил он.
– Я хочу открыть свое дело! – признался я.
Борис Алексеевич выпрямил спину, и глаза его вдруг озарились добродушным блеском.
– Так ты не хочешь потерять самостоятельность?! – восторженно воскликнул он, вскинув брови. – Что ж, это весьма похвально… Весьма!..
Но наступила ночь, и вместе с тишиной меня все сильнее охватывало обостренное чувство необъяснимой тоски. В такие часы боль от потери матери нещадно разрывала душу. Оставшись один на всем белом свете, я был совершенно несчастлив. Стараясь отогнать от себя удручающие мысли, я несколько часов ворочался в кровати. Но боль не проходила. Тогда я поднялся с постели, долго глядел через распахнутое окно на звезды и мечтал лишь о том, чтоб скорее наступило утро. Я не помню, как уснул в ту ночь. Когда проснулся, как сквозь сказочный сон вдруг в темноте увидел перед собой чарующий белоснежный наряд прекрасной феи. Она нежно склонилась надо мной, трепетно прикоснулась пальцами к щеке, и я с великим блаженством ощутил волшебный поцелуй ее сочных губ. Меня охватил восторг!.. И вдруг, окончательно проснувшись, я увидел перед собой Люсю. Это было так неожиданно, что скорее всего от испуга я оттолкнул ее от себя и резко спустил с кровати ноги.
– Что ты здесь делаешь? – в недоумении спросил я, стараясь овладеть собой.
Люся молча лежала на полу у моих ног и неотрывно смотрела на меня страстным взглядом. В лунном свете соблазнительно белели ее обнаженные стройные ноги. Я видел прямо перед собой изящное девичье тело в легком прозрачном пеньюаре. От сладостного предчувствия у меня кружилась голова и кровь вскипала в жилах. Я чувствовал властное желание немедленно овладеть ею, тем более что для этого не было необходимости объясняться в любви или обременять себя невыполнимыми обещаниями. Мое сердце учащенно забилось. На какой-то миг я поддался искушению и привлек Люсю к себе. Хрупкое тело девушки утонуло в моих объятиях. Люся задрожала всем телом. Ее пышные груди скользнули по моей груди. Люся от удовольствия запрокинула голову назад, блаженно застонала и еще крепче прижалась ко мне. В этот момент меня словно пронзило током, и я отстранил ее от себя. Я был старше этой взбалмошной девчонки и посчитал своим долгом взять на себя всю ответственность за ее легкомысленное поведение. С трудом подавляя сладострастное желание, я напустил на себя серьезность, призвал Люсю к благоразумию и вскоре выставил ее за дверь.
На следующий день она даже ни разу не взглянула на меня, а вечером уехала с подругами в город на дискотеку. Что же касалось меня, то из-за легкомысленного поведения Люси и в силу своего характера я испытывал какое-то щемящее чувство неловкости перед семьей Владимира и, чтобы не искушать себя капризами взбалмошной девчонки, вечером того же дня покинул загородный дом друга.
После долгих и унизительных испытаний, получив наконец ссуду в банке, я стал компаньоном пожилого предпринимателя Александра Николаевича Белозерцева, показавшегося мне добропорядочным человеком. Мы решили на окраине города открыть цех по производству строительных материалов. Я встретился с Александром Николаевичем Белозерцевым в администрации города и быстро нашел с ним общий язык. По условию договора, где была указана сумма вложенных мною денег, мне причитался доход в размере тридцати процентов от чистой прибыли. Я был счастлив заключить такую сделку, так как, откровенно признаться, на большее не рассчитывал. Впрочем, по самым скромным подсчетам, если бы дневная выручка цеха составила около семидесяти тысяч рублей, то в конце каждого месяца с учетом всех вычетов мне причиталось бы сто двадцать тысяч. А это как раз были те деньги, которые позволяли расплатиться с банком и со временем сколотить капитал.
После подписания договора и оформления кучи документов мы с компаньоном наняли бригаду строителей и через месяц в полуразрушенном складском помещении на окраине города открыли цех по производству керамзитобетонных и бетонных блоков. Это было тяжелое время нашего становления, и, чтобы выжить в конкурентной схватке за клиента, мы предпринимали самые отчаянные шаги. Вскоре ассортимент нашей продукции расширился: мы стали выпускать эксклюзивные бетонные изделия, которые на рынке пользовались неизменным спросом. К тому же мы построили два новых цеха и сложили печь для обжига кирпича. Теперь мы были застрахованы от любой неожиданности, и наши дела резко пошли в гору. Мне сопутствовала удача. Я чувствовал себя как рыба в воде. Деньги потекли рекой. Вскоре я купил машину и у одного армянина, которому срочно понадобились деньги, случайно за кружкой пива приобрел продуктовый магазин на окраине города.
– С этого месяца мы решили увеличить вам зарплату на пятьдесят процентов! – однажды сказал я бригадиру нашей фирмы, лезгину по национальности, который, как вожак клана, держал рабочих в крепких руках. – К тому же мы решили организовать для вас бесплатный обед. Но нам нужны высококачественные изделия, и в таком количестве, которое позволит окупить все наши расходы!
– Спасибо, начальник, за заботу и доверие! – ответил бригадир. – Аллах видит, мы ценим твое внимание и очень уважаем тебя за то, что ты по-доброму относишься к рабочим! Можешь не беспокоиться, начальник, мы свою работу хорошо знаем и все выполним качественно!
– Бедные люди эти приезжие рабочие! – подумал я, поднимаясь по лестнице в офис. – Ведь находясь здесь, вдалеке от родных мест, они жили в цеху без элементарных бытовых условий и были готовы работать день и ночь, лишь бы заработать немного денег!
За четыре года наша фирма «Глобус» превратилась в одно из самых высокотехнологичных предприятий города и по праву заслужила добрую славу надежного поставщика строительных материалов.
Наш бизнес процветал. Однако вскоре как гром среди ясного неба на нашу фирму обрушился шквал несчастий. И немудрено, что у меня и у моего компаньона сложилось впечатление, что кто-то из влиятельных людей в городе хочет прибрать к рукам наш бизнес. Так или иначе, самым ужасным в этой истории было то, что Белозерцева стали преследовать какие-то странные люди. Дело дошло до того, что Александра Николаевича жестоко избили около подъезда дома, где он жил.
Утром, рассказывая мне об этой ужасной истории, Александр Николаевич весь дрожал, как будто заново переживал случившееся; губы у него тряслись, язык от волнения заплетался, в глазах немолодого человека был жуткий испуг. На следующий день после этого случая он не вышел на работу. В приемной офиса находилось пять или шесть покупателей, когда раздался телефонный звонок.
– С вашим компаньоном произошло несчастье! – услышал я в трубке незнакомый мужской голос. – Если вы хотите его увидеть, то машина ждет вас у ворот вашего предприятия. Да, и не вздумайте звонить в милицию! В противном случае смерть Александра Николаевича будет на вашей совести!
Конечно, мне следовало бы задуматься, прежде чем принять какое-либо решение, но в тот момент я выскочил на улицу, надеясь в течение пяти минут уладить все проблемы моего компаньона. У ворот нашей фирмы действительно стоял «Шевроле» черного цвета, а рядом топтался представительного вида элегантный мужчина с ухоженным лицом, на вид которому было лет тридцать пять.
– Где Александр Николаевич? Что с ним? – с нетерпением спросил я, торопливо приблизившись к незнакомцу. Ни один мускул не дрогнул на бледном и худом лице незнакомца.
– Сейчас я не могу вам ничего ответить. Мне приказали отвезти вас к вашему компаньону в загородный дом, и если вы согласитесь поехать, то я к вашим услугам!
Я в недоумении развел руками, но отступать не собирался. Все еще пытаясь выяснить у неразговорчивого незнакомца, что случилось с Белозерцевым, я сел в машину.
Автомобиль рванул с места и помчался по улицам города. Водитель непринужденно сидел, облокотившись на спинку сиденья, и как будто не замечал меня. Обгоняя одну машину за другой, неразговорчивый водитель на семнадцатом километре свернул с шоссе на лесную дорогу и, петляя между деревьев, подъехал к двухэтажному коттеджу, окруженному добротным кирпичным забором.
Жестом руки водитель любезно пригласил меня подняться на веранду дома и, услужливо уступая мне дорогу, распахнул передо мной дверь. Я сделал только шаг в прихожую, как вдруг получил удар по голове. Наверное, в тот момент я потерял сознание, потому что очнулся со связанными руками в кресле в просторной комнате на втором этаже дома. Перед глазами мелькали светящиеся черточки, а голова от боли так трещала, что, казалось, вот-вот расколется на части. Из угла комнаты раздался стон. О бедный Александр Николаевич!.. Он лежал на полу, скорчившись от боли, со связанными за спиной руками и ногами и глядел на меня как на спасителя. На его измученном лице была кровь, а одежда разорвана в клочья. Он тяжело дышал и все время пытался что-то сказать, но только захлебывался собственной слюной и издавал какие-то невнятные звуки.
Справа от меня открылась дверь. В комнату вошел мой недавний водитель. Вид у него был совершенно спокойный. Первым делом он подошел ко мне.
– Слава богу, вы очнулись!.. – Лицо незнакомца скривилось в ухмылке. – Я убедительно вас прошу проявить благоразумие, – холодно прозвучал его мягкий голос, – и тогда ни один волосок с вашей головы не упадет! Вы можете молчать и ни с чем не соглашаться, но в этом случае пострадает ваш компаньон и его премилые внучки! Да, да, очаровательные девочки!.. Если вам не трудно, давайте подойдем к окну!
Незнакомец помог мне подняться с кресла и, удерживая меня под руку, подвел к окну. Во дворе дома, около цветочной клумбы, весело играли две бойкие девочки в разноцветных платьях. Они подбрасывали воздушные шары вверх и старались изловчиться поймать их. Шары отскакивали от рук девочек, и они с громким смехом наперегонки пускались за ними. Из угла комнаты послышался страдальческий стон Александра Николаевича.
– Я подпишу все, что вы захотите, только, ради бога, не трогайте моих внучек! – неистово прохрипел он он и вновь мучительно застонал, как будто его стали нещадно пытать.
Незнакомец посмотрел на него с едва заметной усмешкой.
– Я так и думал, – спокойным голосом произнес он. – Внучки для вас дороже всего остального на свете! Признаться, будь я на вашем месте, я поступил бы точно так же! Мне их жаль не меньше, чем вам, и я обещаю, что не причиню девочкам ни малейшего вреда, если, конечно, вы будете благоразумны!
– Да, но они совсем еще дети! – вскричал я.
– Вы правы! – хладнокровно ответил незнакомец. – Одной девочке, кажется, шесть лет, а другой, если я не ошибаюсь, восемь! Но, к сожалению, мне придется приказать отвести девочек в подвал дома и держать их там до тех пор, пока мы не подпишем все необходимые документы о купле-продаже вашего предприятия!
Александр Николаевич задергался на полу, как в предсмертных конвульсиях.
– Я подпишу все, что вы захотите, – прохрипел он, – только, ради бога, не трогайте девочек! Я умоляю вас! Строгое лицо незнакомца оставалось неподвижным. Он решительным движением достал из кармана роскошный телефон и сухо приказал увести девочек со двора. Затем незнакомец перевел взгляд на меня.
– Все не так просто! – сказал он, сосредоточенно нахмурив брови. Фамильярно дотронувшись до моего плеча, незнакомец проводил меня до кресла. – В этом щепетильном деле необходимо соблюсти все формальности, чтобы при оформлении документов избежать недоразумений! – с этими словами хозяин дома усадил меня в кресло, затем отошел к столу и открыл красную папку, которую я не сразу заметил.
– Впрочем, – сказал он, выпрямив спину, – все документы готовы, и ваш компаньон может сейчас же их подписать!
– Я подпишу все, что вы захотите! – взмолился Александр Николаевич и вновь задергался на полу, точно собираясь доползти до стола.
Между тем, незнакомец достал из-за пояса брюк револьвер и со зловещим видом взвел курок. Лицо его преисполнилось сосредоточенным напряжением. Он подошел к Александру Николаевичу и, присев на корточки, торопливо стал развязывать тому ноги и руки.
– Ведите себя прилично!.. – крикнул хозяин дома. – Возьмите себя в руки, в конце концов! Сейчас я вас развяжу, и вы, чтобы не появляться перед нотариусом в растерзанном виде, сейчас же подпишете все документы…
Ощутив у виска дуло револьвера, Александр Николаевич притих от страха. Он выглядел обезумевшим, глаза были широко раскрыты, тело тряслось, как в лихорадке, руки не слушались. Подгоняемый бандитом, Александр Николаевич наконец поднялся на ноги и шаткой походкой приблизился к столу. Он дышал жадно и прерывисто, и, казалось, ему все равно не хватает воздуха. Дрожащими пальцами он нащупал на столе ручку и стал торопливо подписывать документы, которые подкладывал незнакомец. Наконец, подписав последний документ, Александр Николаевич небрежно швырнул ручку на стол и с мольбой поднял глаза на бандита.
– Я вас умоляю! – простонал он. – Я вам отдам все, что у меня есть, только не трогайте девочек!
Лицо незнакомца выражало холодное безразличие.
– От меня мало что зависит! – сухо произнес он. – Сейчас приедет нотариус, и если ваш друг и компаньон в присутствии нотариуса, как и вы, подпишет документы, то девочки будут в совершенной безопасности!
Александр Николаевич с вожделенной надеждой обратил на меня свой страдальческий взгляд. Он приблизился ко мне, опустился на колени и обхватил мои ноги руками.
– Подпиши! Богом прошу, подпиши! – прохрипел он.
Хозяин дома угрожающе приставил дуло револьвера к виску моего компаньона и обратился ко мне.
– Если вы откажетесь подписать, я прикажу привести самую маленькую девочку, и тогда вы своими глазами увидите то, что произойдет с ней! Уж поверьте, у меня ребята очень сексуальные!
– Подпиши! – вновь стал просить меня Александр Николаевич. – Не бери грех на душу! Я умоляю тебя!
– Хорошо, хорошо! – живо согласился я. – Конечно, я подпишу все ваши бумаги, только оставьте девочек в покое и не мучьте старика!
– Вот и прекрасно! – воскликнул незнакомец, пряча револьвер за пояс. – Я рад, что вы избавили меня от необходимости перейти к крайним мерам. Теперь мы можем вполне мирно заключить сделку купли-продажи строительной фирмы «Глобус»!
Нам остается только дождаться нотариуса, который вот-вот должен подъехать! – с этими словами хозяин дома помог Александру Николаевичу подняться с колен и, когда тот поднялся, грубо толкнул его к дверям.
– Идите и приведите себя в порядок! – брезгливо вскричал он. – На вас неприятно смотреть!.. Так идите же!.. Мои люди вас проводят!..
Закрыв за Александром Николаевичем дверь, хозяин дома вернулся ко мне, чтобы развязать руки.
– Бедный старик совсем потерял голову! – с усмешкой буркнул он.
За окном послышался скрежет металла открывающихся ворот, и вскоре в комнату с увесистым портфелем вошел Федор Степанович Белкин, нотариус, с которым я однажды встречался в городе по делам. Это был высокого роста, очень юркий, как на пружинах, худощавый мужчина с рыжей острой бородкой. Любезно поздоровавшись, Федор Степанович сел за стол. Он сразу же открыл свой портфель и стал рыться в документах. Наконец, разобравшись с бумагами, нотариус протянул мне ручку и указал пальцем, где я должен был поставить подпись.
– Ну, вот и все! – через минуту сказал он шепеляво. – Документы подписаны, сделка состоялась. Поздравляю вас! – Нотариус торопливо закрыл портфель, затем, любезно улыбаясь, учтиво пожал нам руки на прощание и широким шагом направился к двери.
– Вас проводят!.. – вдогонку крикнул ему хозяин дома и, дождавшись, когда дверь за нотариусом закрылась, обернулся ко мне.
– Меня иногда мучает совесть, и на душе становится скверно. Но такова жизнь… Я хочу, чтобы вы меня правильно поняли и отказались от тех необдуманных решений, которые вы, быть может, предпримете, оказавшись сегодня в городе. Да-да, именно сегодня! – Лицо хозяина дома просияло в улыбке. – Дело в том, что ваш компаньон и его девочки будут еще три дня находиться в моем доме. Поверьте, эта мера вынужденная, для защиты от случайностей. И мой вам совет: не ищите справедливость, потому что она неподвластна нам, только зря потратите время!
Хозяин дома поставил на стол вазу с фруктами, достал из стеклянного шкафа два хрустальных фужера и с ловкостью официанта наполнил их янтарным вином.
– А вам я очень благодарен, – произнес он дружеским тоном. – Вы поступили как настоящий мужчина! Вы спасли жизнь пожилому человеку и беззащитным девочкам. Браво!
Хозяин дома окинул меня добродушным взглядом и торжественно поднял рюмку.
– Кто знает, как все могло обернуться, если б вы проявили упрямство! Но дело сделано, и за это стоит выпить!.. Будучи во власти этого человека, я не собирался отказываться от предложения выпить. Однако из чувства предосторожности не притронулся к фужеру с вином, которое, как мне показалось, могло быть отравлено.
– Я с удовольствием с вами выпью, но предпочитаю водку, если, конечно, это возможно!
– Какие могут быть проблемы?! – подхватил хозяин дома и, подойдя размеренным шагом к стеклянному шкафу, достал нераспечатанную бутылку водки.
– Вы обещали, что сегодня отвезете меня в город! – как бы между прочим напомнил я хозяину дома.
– Ну конечно, именно сегодня, и не позднее, чем через час, вы будете в городе! – подтвердил хозяин дома и щедро наполнил мою рюмку водкой.
Первая глава книги Тайна завещания
В жизни я был отчаянным оптимистом и оставался им даже тогда, когда был самым жестоким образом обманут и разорен. Да, мир жесток и непредсказуем. Тем не менее нищета в нашей жизни подстерегает лишь бездельника и человека невежественного, который, кроме себя, никого не любит, руководствуется лишь эгоизмом и не пытается изменить жизнь к лучшему. Хуже всего обстоит дело, когда ценой неимоверных усилий пытаешься чего-то достичь, кажется, вот-вот, и ты уже у цели… Но, оказывается, если ты недостаточно богат, да к тому же человек, живущий в согласии со своей совестью, твой труд явно недостаточен для достижения цели, и злой рок здесь вовсе ни при чем.
Чтобы открыть свое дело в городе, необходим был стартовый капитал. Ради вожделенной мечты стать предпринимателем я готов был работать день и ночь как каторжный, торопясь с одной работы на другую. Признаться, я жил скромной жизнью, был неприхотлив и, чтобы сколотить хотя бы небольшой капитал, во многом себе отказывал. Меня переполняли мечты, душа трепетала от желаний, но руки мои были связаны безденежьем, и сколько бы я ни работал, просвета не видел. Вскоре я на горьком опыте убедился: работая на чужого дядю, много денег не добудешь. В минуты отчаяния я изнывал от собственной беспомощности, но, стиснув зубы, продолжал работать, чтобы не быть вором или не умереть с голоду. Утешая себя радужной надеждой, я работал, терпеливо переносил неудачи, радовался редким успехам и ради достижения заветной мечты не жалел себя.
Отца своего я не помнил и могу судить о нем только по рассказам матери и по сохранившимся в семейном альбоме фотографиям. Мать говорила, что я очень похож на отца; у него были такие же широкие плечи, густые брови, прямой нос и высокий лоб. Через год после моего возвращения из армии мать умерла от сердечного приступа; она несла тарелки к столу, когда вдруг, выронив их, схватилась за грудь и стала падать. Я вовремя подхватил ее, бережно уложил на диван и вызвал скорую. Но когда приехали врачи, было уже поздно. Исполняя долг перед ее близкими, я дал телеграмму в Саратов родной сестре матери Зинаиде Курчинской, а также в город Королев – младшему брату матери Василию Беломокину. Я счел своим долгом отправить телеграмму и старшему брату матери Семену Беломокину, который, будучи молодым, уехал на заработки куда-то на север, но вскоре попал в какую-то неприятную историю и на тот момент отбывал наказание в Качинской тюрьме близ города Кулима. Впрочем, несмотря на все мои хлопоты, никто из родственников так и не приехал. На похоронах присутствовали только сослуживцы матери, соседи и близкие друзья.
Боль от потери матери была настолько сильной, что после похорон я не мог один находиться в квартире и несколько дней жил в роскошном загородном доме у своего школьного приятеля – Владимира Митюхина. Там, за городом, на лоне природы, среди друзей я был на вершине блаженства: мир вновь заиграл радужными красками, жизнь показалась сплошным раем, а желания приобрели неведомые доселе масштабы. В доме Владимира я впервые увидел, как живут богатые люди. Я был потрясен, даже шокирован контрастом между их бытом и нашим. Здесь я прикоснулся к роскоши, о которой мог только мечтать и которая могла присниться только в сказочном сне. Я купался в этой роскоши и с упоением наслаждался жизнью. И едва теплившаяся искра надежды на лучшую жизнь вдруг вспыхнула огненным фейерверком. Впечатления от роскоши были очень сильны: я забыл, что где-то там, за высоким забором, идет беспощадная борьба за выживание, разоренные перестройкой люди в поисках работы теперь считают копейки, решая, что купить прежде, хлеб или лекарство. Отец Владимира Борис Алексеевич был уважаемым всеми в городе бизнесменом с безупречной репутацией, к тому же очень приветливым и гостеприимным хозяином. Он обладал непревзойденным чутьем преуспевающего предпринимателя и мертвой хваткой делового человека, помогающей решать все дела в свою пользу. Борис Алексеевич был внимательным собеседником, и общение с ним доставляло одно удовольствие. Это был огромного роста тучный мужчина, имевший пышную шевелюру с благородной проседью на висках. Борис Алексеевич был добрейшей души человек и не раз предлагал устроиться к нему на работу, но я каждый раз отказывался.
Однажды после ужина сестра Владимира Люся, эта взбалмошная девчонка, из-за причудливых капризов которой у всех в доме голова шла кругом, выбрала минуту, когда я остался один, схватила меня за руку и, хихикая, буквально затащила в цветочную оранжерею. Пользуясь тем, что мы остались наедине, Люся задрала голову, обвила мою шею тоненькими руками и, поднявшись на цыпочки, с присущей ей решительностью осыпала мое лицо поцелуями.
Люся была смазливой девчонкой, но из-за скверного характера этой эгоистки я старался не замечать ее и когда оказывался рядом, всегда был в напряжении, ожидая какой-нибудь подлости. Тем не менее Люся была любимицей Бориса Алексеевича и в условиях вседозволенности делала все, что ей только взбредет в голову. Люся привыкла ни в чем себе не отказывать и для меня была точно из другого мира. Благодаря отцу Люся в свои семнадцать лет объездила почти все страны Европы и при разговоре всегда козыряла этим. После моего появления в доме Люся сначала смотрела на меня с презрением, как на бродягу с улицы, но вскоре то ли от скуки, то ли чтобы посмеяться, вдруг стала заигрывать со мной, изображая самые трепетные любовные чувства. Конечно, это была очередная прихоть своенравной девчонки, и я на правах гостя вынужден был относиться к этому снисходительно.
– Ну куда ты пошел? – вдогонку закричала Люся, когда в тот вечер в оранжерее я отстранил ее от себя и зашагал к дому.
– Пень! Сухой пень! – вдруг неистово закричала Люся и, как капризный ребенок, у которого отняли игрушку, затопала ногами.
На лестничной веранде дома я столкнулся с Борисом Алексеевичем. Он мило улыбнулся мне и по-дружески положил широкую ладонь на плечо.
– Алексей, почему ты отказываешься от предложения устроиться ко мне на работу? – с любопытством спросил он.
– Я хочу открыть свое дело! – признался я.
Борис Алексеевич выпрямил спину, и глаза его вдруг озарились добродушным блеском.
– Так ты не хочешь потерять самостоятельность?! – восторженно воскликнул он, вскинув брови. – Что ж, это весьма похвально… Весьма!..
Но наступила ночь, и вместе с тишиной меня все сильнее охватывало обостренное чувство необъяснимой тоски. В такие часы боль от потери матери нещадно разрывала душу. Оставшись один на всем белом свете, я был совершенно несчастлив. Стараясь отогнать от себя удручающие мысли, я несколько часов ворочался в кровати. Но боль не проходила. Тогда я поднялся с постели, долго глядел через распахнутое окно на звезды и мечтал лишь о том, чтоб скорее наступило утро. Я не помню, как уснул в ту ночь. Когда проснулся, как сквозь сказочный сон вдруг в темноте увидел перед собой чарующий белоснежный наряд прекрасной феи. Она нежно склонилась надо мной, трепетно прикоснулась пальцами к щеке, и я с великим блаженством ощутил волшебный поцелуй ее сочных губ. Меня охватил восторг!.. И вдруг, окончательно проснувшись, я увидел перед собой Люсю. Это было так неожиданно, что скорее всего от испуга я оттолкнул ее от себя и резко спустил с кровати ноги.
– Что ты здесь делаешь? – в недоумении спросил я, стараясь овладеть собой.
Люся молча лежала на полу у моих ног и неотрывно смотрела на меня страстным взглядом. В лунном свете соблазнительно белели ее обнаженные стройные ноги. Я видел прямо перед собой изящное девичье тело в легком прозрачном пеньюаре. От сладостного предчувствия у меня кружилась голова и кровь вскипала в жилах. Я чувствовал властное желание немедленно овладеть ею, тем более что для этого не было необходимости объясняться в любви или обременять себя невыполнимыми обещаниями. Мое сердце учащенно забилось. На какой-то миг я поддался искушению и привлек Люсю к себе. Хрупкое тело девушки утонуло в моих объятиях. Люся задрожала всем телом. Ее пышные груди скользнули по моей груди. Люся от удовольствия запрокинула голову назад, блаженно застонала и еще крепче прижалась ко мне. В этот момент меня словно пронзило током, и я отстранил ее от себя. Я был старше этой взбалмошной девчонки и посчитал своим долгом взять на себя всю ответственность за ее легкомысленное поведение. С трудом подавляя сладострастное желание, я напустил на себя серьезность, призвал Люсю к благоразумию и вскоре выставил ее за дверь.
На следующий день она даже ни разу не взглянула на меня, а вечером уехала с подругами в город на дискотеку. Что же касалось меня, то из-за легкомысленного поведения Люси и в силу своего характера я испытывал какое-то щемящее чувство неловкости перед семьей Владимира и, чтобы не искушать себя капризами взбалмошной девчонки, вечером того же дня покинул загородный дом друга.
После долгих и унизительных испытаний, получив наконец ссуду в банке, я стал компаньоном пожилого предпринимателя Александра Николаевича Белозерцева, показавшегося мне добропорядочным человеком. Мы решили на окраине города открыть цех по производству строительных материалов. Я встретился с Александром Николаевичем Белозерцевым в администрации города и быстро нашел с ним общий язык. По условию договора, где была указана сумма вложенных мною денег, мне причитался доход в размере тридцати процентов от чистой прибыли. Я был счастлив заключить такую сделку, так как, откровенно признаться, на большее не рассчитывал. Впрочем, по самым скромным подсчетам, если бы дневная выручка цеха составила около семидесяти тысяч рублей, то в конце каждого месяца с учетом всех вычетов мне причиталось бы сто двадцать тысяч. А это как раз были те деньги, которые позволяли расплатиться с банком и со временем сколотить капитал.
После подписания договора и оформления кучи документов мы с компаньоном наняли бригаду строителей и через месяц в полуразрушенном складском помещении на окраине города открыли цех по производству керамзитобетонных и бетонных блоков. Это было тяжелое время нашего становления, и, чтобы выжить в конкурентной схватке за клиента, мы предпринимали самые отчаянные шаги. Вскоре ассортимент нашей продукции расширился: мы стали выпускать эксклюзивные бетонные изделия, которые на рынке пользовались неизменным спросом. К тому же мы построили два новых цеха и сложили печь для обжига кирпича. Теперь мы были застрахованы от любой неожиданности, и наши дела резко пошли в гору. Мне сопутствовала удача. Я чувствовал себя как рыба в воде. Деньги потекли рекой. Вскоре я купил машину и у одного армянина, которому срочно понадобились деньги, случайно за кружкой пива приобрел продуктовый магазин на окраине города.
– С этого месяца мы решили увеличить вам зарплату на пятьдесят процентов! – однажды сказал я бригадиру нашей фирмы, лезгину по национальности, который, как вожак клана, держал рабочих в крепких руках. – К тому же мы решили организовать для вас бесплатный обед. Но нам нужны высококачественные изделия, и в таком количестве, которое позволит окупить все наши расходы!
– Спасибо, начальник, за заботу и доверие! – ответил бригадир. – Аллах видит, мы ценим твое внимание и очень уважаем тебя за то, что ты по-доброму относишься к рабочим! Можешь не беспокоиться, начальник, мы свою работу хорошо знаем и все выполним качественно!
– Бедные люди эти приезжие рабочие! – подумал я, поднимаясь по лестнице в офис. – Ведь находясь здесь, вдалеке от родных мест, они жили в цеху без элементарных бытовых условий и были готовы работать день и ночь, лишь бы заработать немного денег!
За четыре года наша фирма «Глобус» превратилась в одно из самых высокотехнологичных предприятий города и по праву заслужила добрую славу надежного поставщика строительных материалов.
Наш бизнес процветал. Однако вскоре как гром среди ясного неба на нашу фирму обрушился шквал несчастий. И немудрено, что у меня и у моего компаньона сложилось впечатление, что кто-то из влиятельных людей в городе хочет прибрать к рукам наш бизнес. Так или иначе, самым ужасным в этой истории было то, что Белозерцева стали преследовать какие-то странные люди. Дело дошло до того, что Александра Николаевича жестоко избили около подъезда дома, где он жил.
Утром, рассказывая мне об этой ужасной истории, Александр Николаевич весь дрожал, как будто заново переживал случившееся; губы у него тряслись, язык от волнения заплетался, в глазах немолодого человека был жуткий испуг. На следующий день после этого случая он не вышел на работу. В приемной офиса находилось пять или шесть покупателей, когда раздался телефонный звонок.
– С вашим компаньоном произошло несчастье! – услышал я в трубке незнакомый мужской голос. – Если вы хотите его увидеть, то машина ждет вас у ворот вашего предприятия. Да, и не вздумайте звонить в милицию! В противном случае смерть Александра Николаевича будет на вашей совести!
Конечно, мне следовало бы задуматься, прежде чем принять какое-либо решение, но в тот момент я выскочил на улицу, надеясь в течение пяти минут уладить все проблемы моего компаньона. У ворот нашей фирмы действительно стоял «Шевроле» черного цвета, а рядом топтался представительного вида элегантный мужчина с ухоженным лицом, на вид которому было лет тридцать пять.
– Где Александр Николаевич? Что с ним? – с нетерпением спросил я, торопливо приблизившись к незнакомцу. Ни один мускул не дрогнул на бледном и худом лице незнакомца.
– Сейчас я не могу вам ничего ответить. Мне приказали отвезти вас к вашему компаньону в загородный дом, и если вы согласитесь поехать, то я к вашим услугам!
Я в недоумении развел руками, но отступать не собирался. Все еще пытаясь выяснить у неразговорчивого незнакомца, что случилось с Белозерцевым, я сел в машину.
Автомобиль рванул с места и помчался по улицам города. Водитель непринужденно сидел, облокотившись на спинку сиденья, и как будто не замечал меня. Обгоняя одну машину за другой, неразговорчивый водитель на семнадцатом километре свернул с шоссе на лесную дорогу и, петляя между деревьев, подъехал к двухэтажному коттеджу, окруженному добротным кирпичным забором.
Жестом руки водитель любезно пригласил меня подняться на веранду дома и, услужливо уступая мне дорогу, распахнул передо мной дверь. Я сделал только шаг в прихожую, как вдруг получил удар по голове. Наверное, в тот момент я потерял сознание, потому что очнулся со связанными руками в кресле в просторной комнате на втором этаже дома. Перед глазами мелькали светящиеся черточки, а голова от боли так трещала, что, казалось, вот-вот расколется на части. Из угла комнаты раздался стон. О бедный Александр Николаевич!.. Он лежал на полу, скорчившись от боли, со связанными за спиной руками и ногами и глядел на меня как на спасителя. На его измученном лице была кровь, а одежда разорвана в клочья. Он тяжело дышал и все время пытался что-то сказать, но только захлебывался собственной слюной и издавал какие-то невнятные звуки.
Справа от меня открылась дверь. В комнату вошел мой недавний водитель. Вид у него был совершенно спокойный. Первым делом он подошел ко мне.
– Слава богу, вы очнулись!.. – Лицо незнакомца скривилось в ухмылке. – Я убедительно вас прошу проявить благоразумие, – холодно прозвучал его мягкий голос, – и тогда ни один волосок с вашей головы не упадет! Вы можете молчать и ни с чем не соглашаться, но в этом случае пострадает ваш компаньон и его премилые внучки! Да, да, очаровательные девочки!.. Если вам не трудно, давайте подойдем к окну!
Незнакомец помог мне подняться с кресла и, удерживая меня под руку, подвел к окну. Во дворе дома, около цветочной клумбы, весело играли две бойкие девочки в разноцветных платьях. Они подбрасывали воздушные шары вверх и старались изловчиться поймать их. Шары отскакивали от рук девочек, и они с громким смехом наперегонки пускались за ними. Из угла комнаты послышался страдальческий стон Александра Николаевича.
– Я подпишу все, что вы захотите, только, ради бога, не трогайте моих внучек! – неистово прохрипел он он и вновь мучительно застонал, как будто его стали нещадно пытать.
Незнакомец посмотрел на него с едва заметной усмешкой.
– Я так и думал, – спокойным голосом произнес он. – Внучки для вас дороже всего остального на свете! Признаться, будь я на вашем месте, я поступил бы точно так же! Мне их жаль не меньше, чем вам, и я обещаю, что не причиню девочкам ни малейшего вреда, если, конечно, вы будете благоразумны!
– Да, но они совсем еще дети! – вскричал я.
– Вы правы! – хладнокровно ответил незнакомец. – Одной девочке, кажется, шесть лет, а другой, если я не ошибаюсь, восемь! Но, к сожалению, мне придется приказать отвести девочек в подвал дома и держать их там до тех пор, пока мы не подпишем все необходимые документы о купле-продаже вашего предприятия!
Александр Николаевич задергался на полу, как в предсмертных конвульсиях.
– Я подпишу все, что вы захотите, – прохрипел он, – только, ради бога, не трогайте девочек! Я умоляю вас! Строгое лицо незнакомца оставалось неподвижным. Он решительным движением достал из кармана роскошный телефон и сухо приказал увести девочек со двора. Затем незнакомец перевел взгляд на меня.
– Все не так просто! – сказал он, сосредоточенно нахмурив брови. Фамильярно дотронувшись до моего плеча, незнакомец проводил меня до кресла. – В этом щепетильном деле необходимо соблюсти все формальности, чтобы при оформлении документов избежать недоразумений! – с этими словами хозяин дома усадил меня в кресло, затем отошел к столу и открыл красную папку, которую я не сразу заметил.
– Впрочем, – сказал он, выпрямив спину, – все документы готовы, и ваш компаньон может сейчас же их подписать!
– Я подпишу все, что вы захотите! – взмолился Александр Николаевич и вновь задергался на полу, точно собираясь доползти до стола.
Между тем, незнакомец достал из-за пояса брюк револьвер и со зловещим видом взвел курок. Лицо его преисполнилось сосредоточенным напряжением. Он подошел к Александру Николаевичу и, присев на корточки, торопливо стал развязывать тому ноги и руки.
– Ведите себя прилично!.. – крикнул хозяин дома. – Возьмите себя в руки, в конце концов! Сейчас я вас развяжу, и вы, чтобы не появляться перед нотариусом в растерзанном виде, сейчас же подпишете все документы…
Ощутив у виска дуло револьвера, Александр Николаевич притих от страха. Он выглядел обезумевшим, глаза были широко раскрыты, тело тряслось, как в лихорадке, руки не слушались. Подгоняемый бандитом, Александр Николаевич наконец поднялся на ноги и шаткой походкой приблизился к столу. Он дышал жадно и прерывисто, и, казалось, ему все равно не хватает воздуха. Дрожащими пальцами он нащупал на столе ручку и стал торопливо подписывать документы, которые подкладывал незнакомец. Наконец, подписав последний документ, Александр Николаевич небрежно швырнул ручку на стол и с мольбой поднял глаза на бандита.
– Я вас умоляю! – простонал он. – Я вам отдам все, что у меня есть, только не трогайте девочек!
Лицо незнакомца выражало холодное безразличие.
– От меня мало что зависит! – сухо произнес он. – Сейчас приедет нотариус, и если ваш друг и компаньон в присутствии нотариуса, как и вы, подпишет документы, то девочки будут в совершенной безопасности!
Александр Николаевич с вожделенной надеждой обратил на меня свой страдальческий взгляд. Он приблизился ко мне, опустился на колени и обхватил мои ноги руками.
– Подпиши! Богом прошу, подпиши! – прохрипел он.
Хозяин дома угрожающе приставил дуло револьвера к виску моего компаньона и обратился ко мне.
– Если вы откажетесь подписать, я прикажу привести самую маленькую девочку, и тогда вы своими глазами увидите то, что произойдет с ней! Уж поверьте, у меня ребята очень сексуальные!
– Подпиши! – вновь стал просить меня Александр Николаевич. – Не бери грех на душу! Я умоляю тебя!
– Хорошо, хорошо! – живо согласился я. – Конечно, я подпишу все ваши бумаги, только оставьте девочек в покое и не мучьте старика!
– Вот и прекрасно! – воскликнул незнакомец, пряча револьвер за пояс. – Я рад, что вы избавили меня от необходимости перейти к крайним мерам. Теперь мы можем вполне мирно заключить сделку купли-продажи строительной фирмы «Глобус»!
Нам остается только дождаться нотариуса, который вот-вот должен подъехать! – с этими словами хозяин дома помог Александру Николаевичу подняться с колен и, когда тот поднялся, грубо толкнул его к дверям.
– Идите и приведите себя в порядок! – брезгливо вскричал он. – На вас неприятно смотреть!.. Так идите же!.. Мои люди вас проводят!..
Закрыв за Александром Николаевичем дверь, хозяин дома вернулся ко мне, чтобы развязать руки.
– Бедный старик совсем потерял голову! – с усмешкой буркнул он.
За окном послышался скрежет металла открывающихся ворот, и вскоре в комнату с увесистым портфелем вошел Федор Степанович Белкин, нотариус, с которым я однажды встречался в городе по делам. Это был высокого роста, очень юркий, как на пружинах, худощавый мужчина с рыжей острой бородкой. Любезно поздоровавшись, Федор Степанович сел за стол. Он сразу же открыл свой портфель и стал рыться в документах. Наконец, разобравшись с бумагами, нотариус протянул мне ручку и указал пальцем, где я должен был поставить подпись.
– Ну, вот и все! – через минуту сказал он шепеляво. – Документы подписаны, сделка состоялась. Поздравляю вас! – Нотариус торопливо закрыл портфель, затем, любезно улыбаясь, учтиво пожал нам руки на прощание и широким шагом направился к двери.
– Вас проводят!.. – вдогонку крикнул ему хозяин дома и, дождавшись, когда дверь за нотариусом закрылась, обернулся ко мне.
– Меня иногда мучает совесть, и на душе становится скверно. Но такова жизнь… Я хочу, чтобы вы меня правильно поняли и отказались от тех необдуманных решений, которые вы, быть может, предпримете, оказавшись сегодня в городе. Да-да, именно сегодня! – Лицо хозяина дома просияло в улыбке. – Дело в том, что ваш компаньон и его девочки будут еще три дня находиться в моем доме. Поверьте, эта мера вынужденная, для защиты от случайностей. И мой вам совет: не ищите справедливость, потому что она неподвластна нам, только зря потратите время!
Хозяин дома поставил на стол вазу с фруктами, достал из стеклянного шкафа два хрустальных фужера и с ловкостью официанта наполнил их янтарным вином.
– А вам я очень благодарен, – произнес он дружеским тоном. – Вы поступили как настоящий мужчина! Вы спасли жизнь пожилому человеку и беззащитным девочкам. Браво!
Хозяин дома окинул меня добродушным взглядом и торжественно поднял рюмку.
– Кто знает, как все могло обернуться, если б вы проявили упрямство! Но дело сделано, и за это стоит выпить!.. Будучи во власти этого человека, я не собирался отказываться от предложения выпить. Однако из чувства предосторожности не притронулся к фужеру с вином, которое, как мне показалось, могло быть отравлено.
– Я с удовольствием с вами выпью, но предпочитаю водку, если, конечно, это возможно!
– Какие могут быть проблемы?! – подхватил хозяин дома и, подойдя размеренным шагом к стеклянному шкафу, достал нераспечатанную бутылку водки.
– Вы обещали, что сегодня отвезете меня в город! – как бы между прочим напомнил я хозяину дома.
– Ну конечно, именно сегодня, и не позднее, чем через час, вы будете в городе! – подтвердил хозяин дома и щедро наполнил мою рюмку водкой.
