Читателям > Каталог книг издательства "Москва" > Крылья счастья и любви > Первая глава
На этой странице сайта представлена первая глава книги Николая Культяпова "Крылья счастья и любви"
В жизни каждого случаются на первый взгляд мелкие, непримечательные эпизоды, которые со временем становятся значимыми событиями и в корне переворачивают судьбу. Без этих неожиданных случаев и важных случайностей мы заскучали бы и лишились многих переживаний, наслаждений и кусочков обыкновенного земного и огромного неземного счастья, которые заранее приготовлены для каждого человека и с нетерпением ждут своего часа.
Угрожающий грозой с продолжительными ливнями прогноз синоптиков не подтвердился: видимо, прошел где-то стороной. А вот сильный порывистый ветер бушевал всю ночь. Вероятно, его заунывный голос и повлиял на Людмилу Валентиновну, наполнив ее одинокую душу черными мыслями и нехорошим предчувствием. То она никак заснуть не могла, то ее мучили страшные кошмары, а под утро только бы наверстать упущенное, так нет – ее покой нарушил, а дремоту разрушил настойчивый звонок. Ну кто посмел в такую рань?!
У ворот топтался полицейский. "Еще его тут не хватало", – в гневе пробурчала она, покидая теплую постель. Только она с большим трудом включилась в жизнь, как тот спешно представился:
– Лейтенант Краюшкин, ваш новый участковый. Мне бы с вами поговорить.
Женщина с раздражением хотела выпалить: "Так говори", но посчитала такое отношение к представителю власти неучтивым. Да и следующее слово насторожило ее:
– Срочно.
Приоткрыв калитку, она уставилась на незнакомого высокого и худого лейтенанта, явно недокормленного в учебном заведении МВД. Но после его окончания мог бы и прибавить в весе, а то как-то обидно за органы. За обедом ему требуется существенная добавка, прониклась она заботой о скромном новоиспеченном офицере. А может, его специально держат в сухом теле, чтобы лучше бегал за преступниками? По его неказистому внешнему виду она убедилась, что должность участкового – не сахар, но брать его на довольствие, да еще в такое время суток, она не собиралась. А он поспешил изложить цель своего раннего визита:
– Извините, что побеспокоил. Я делаю обход всех домов. У нас ЧП. Вчера вечером в реке обнаружен труп девушки…
В материнском сердце Людмилы сразу больно кольнуло, но тут же отпустило: ее дочь в Москве и сюда не собиралась приезжать. – Документов при ней нет. Судя по ушибам на голове, смерть насильственная. Ваш поселок ближе всех к тому месту. У вас никто не пропал? – Людмила Валентиновна растерянно покачала головой. – Накануне гости к вам не наведывались, не собирались на реку?
Получив на все вопросы отрицательные ответы, участковый козырнул, а затем протянул свою визитку:
– Если что-то вспомните или узнаете, звоните. И по любым другим вопросам обращайтесь.
Разговор был окончен, полицейский удалился, калитка захлопнулась, а беспокойство осталось. А посему здоровый утренний сон окончательно убит. Вернувшись в постель, Людмила Валентиновна хотела было связаться с дочерью, но остановила себя – даже в такое время ей не хотелось услышать в трубку полусонное недовольство. А спустя час и два уже было поздно – о причинах молчания оставалось только гадать. А ломать не выспавшуюся голову всевозможными предположениями Людмиле Валентиновне не хотелось.
Мотоцикл подкатил к солидным кованым воротам, и подъехавшие на мгновение позволили себе полюбоваться общей красотой и искусной работой мастера. За воротами и высоким металлическим забором скрывается совсем чужая частная жизнь, однако порой приходится в нее проникать, тем самым ненароком вмешиваться и нарушать царящий там устойчивый покой. Шустрая девушка уверенно нажала кнопку видеодомофона – девушка знала, что ее можно не только услышать, но и увидеть, и тем не менее произнесла:
– Мамуль, это я.
"Вот это сюрприз! Я ее разыскиваю, волнуюсь, а она сама примчалась". Однако свою откровенную радость Людмила Валентиновна не спешила демонстрировать, поэтому подчеркнуто сухо встретила взбалмошную дочь:
– Явилась, не запылилась. Где тебя носило?
– Не ворчи, тебе это не идет. Я потом тебе все объясню: надеюсь, хоть на этот раз поймешь меня.
Эта короткая фраза словно послужила паролем: ворота чуть скрипнули и пришли в движение, приоткрывая тайную завесу чужого частного владения. Однако в образовавшуюся щель протиснулись двое, что не могло не насторожить бдительную хозяйку. Кто это еще с дочерью?
Легкая как пушинка Кристина буквально порхала по массивным мраморным ступенькам, а неизвестный пытался не отставать от нее. Одолев первое препятствие, вошедшие не только возвысились, но и сразу оказались в богатом доме, напоминавшем современный замок, – во всяком случае, так показалось неотступно следовавшему за Кристиной мужчине средних лет. Его светло-голубые глаза с нескрываемым интересом забегали по сторонам, пытаясь разом все охватить, бегло оценить, а заодно и прикинуть хотя бы примерную стоимость представшей его взору подмосковной недвижимости. А впрочем, в этом элитном районе дешевых домишек-замухрышек нет – вымерли под натиском растекающегося вширь столичного богатства и безжалостного времени, а вместо них красовались только шикарные особняки на зависть другим: соседям и заезжим гостям. В этом он давно уже убедился, но сам волею случая впервые попал в один из храмов современного зодчества. Произошло это случайно, даже без его предварительного согласия, так как он просто не мог устоять перед заманчивым предложением прокатиться в Подмосковье, а заодно столкнуться с загадочной неизвестностью. Да и просьба юной дамы была для него законом. Довольная его покладистостью, дама уверяла, что он не пожалеет, а потом всю дорогу твердила: отступать некуда, а сюрпризы надо любить – они украшают нашу жизнь. Судя по первым впечатлениям и свободному проникновению – никто даже не облаял, – он действительно не пожалеет, так как за просмотр денег не берут – не музей же.
Ранних гостей встретила в домашнем халате роскошная женщина лет сорока: она артистично застыла на мраморных ступеньках просторной лестницы, ведущей на второй этаж, где наверняка имеются уникальные таинственные красоты и богатые архитектурные украшения. Но мужчине пока и первого этажа хватало, чтобы восхититься.
Увидев возрастного незнакомца в поношенной кожаной куртке, Людмила Валентиновна сразу причислила его к плохим парням, которые пребывают в вечном поиске состоятельных вдов, жаждущих мужской ласки и утешения, а развлекаться все же предпочитают с сопливыми девочками. Не сводя с него пронзительного взгляда, женщина с каждой секундой разочаровывалась все больше, находя в незнакомце бросающиеся в глаза очевидные недостатки. Конечно же, она не могла не обратить внимания на его неопрятный внешний вид: густые черные волосы взъерошены – сняв шлем, он так увлекся домом, что просто забыл их пригладить, – на худом скуластом лице запущенная щетина, которая не красит никакого мужчину, а темные брюки и пыльные ботинки далеко не первой свежести. И как только ее обычно разборчивая дочь бросилась на такого?! Ну что в нем хорошего, яркого, привлекательного? Ничего!
Короткие раздумья Людмилы Валентиновны сменили откровенная досада, разочарование и возмущение, которые, как разгоревшийся костер, трудно было унять. Из представшего ее взору непрезентабельного портрета и общего облика незнакомца женщина быстро составила краткую характеристику и невольно сопоставила мужчину со своей юной дочерью, после чего всем своим видом уже не скрывала нетерпеливого вопроса: кто это с тобой? Молниеносного ответа не получила, тогда последовали очередные: что ему здесь надо? И почему примчалась без предупреждения? Я же тебя просила: в моем доме никаких посторонних, особенно подозрительных личностей, которых ты едва знаешь. Дочь хорошо знала свою сверхосторожную мать, поэтому без особого труда уловила на ее каменном лице и в надменной позе серьезное недовольство. Она понимала, что безмолвный допрос никогда не закончится, и без откровенных ответов все равно не уйти. Нужно было срочно разбавлять напряженную ситуацию и заполнять взрывоопасную паузу хоть чем-то приятным. И чтобы хоть как-то сгладить почти критическую обстановку, она взяла инициативу на себя:
– Мамуль, знакомься, это мой возлюбленный Сергей…
Дочь хотела назвать его фамилию, но осеклась, так как не знала ее. А сраженная наповал мать серьезно озадачилась:
– Еще этого мне не хватало. Только об этом и мечтала. Кажется, прежняя жизнь в этом доме теряет свою былую томность. То ли еще будет!
Но совершенно непредсказуемая дочь возразила:
– А ты не находишь, что с нашим появлением она обретает новые очертания и краски? Вот увидишь, наш оригинальный тандем придаст некую привлекательность, так как уже сейчас ощущается некая таинственная загадочность. Как говорит Сергей, ожидания всегда прекрасны! На них держится жизнь! Между прочим, люди… тоже.
Однако намечаемая перспектива, видимо, не заинтересовала хозяйку, поэтому в ответ прозвучала скучная проза:
– Кто он? Откуда взялся? И почему рядом с тобой?
Последовало хоть и наивное, но взволнованное пояснение, которому без предварительной подготовки трудно было поверить даже во сне:
– Я же сказала: это Сергей. Он мой повелитель и покровитель! О таком мужчине я мечтала всю жизнь. Да, ты не ослышалась: я его люблю, и не просто так, а по-настоящему.
Вот это номер! Очередной, свежий! Еще пахнет типографской краской и одновременно губной помадой. От такого неожиданного признания мышцы лица опешившей матери слегка дернулись: разве можно спокойно воспринять такое! И от кого – родной дочери! Пока Людмила Валентиновна подбирала подходящие слова, чтобы хотя бы частично выразить то, что у нее родилось внутри, дочь поспешила ее представить:
– А это Людмила Валентиновна, самая любимая мамочка на свете. – Кристина указала в ее сторону и направилась к ней, чтобы поцеловать. – Правда, она хороша? Королева! Я такой буду в пятьдесят.
По молодости лет она даже не подозревала, что опытный мужчина уже успел оценить Людмилу Валентиновну, однако и он не учел, что имеет дело с изысканной дамой, поэтому своим неуверенным кивком невольно задел ее очень требовательное и уважительное к себе самолюбие. Такая непростительная оплошность выглядела с его стороны крайне неосмотрительно – ведь так запросто можно нажить себе вечного врага. Опомнившись, Сергей мысленно осудил себя за допущенную легкомысленную небрежность, которая в дальнейшем может ему дорого обойтись. И тогда возникло желание, пусть и с опозданием, хоть как-то оправдаться, но затем он посчитал, что поздно уже: это только усугубит и без того сложную ситуацию, поэтому молча продолжал неуклюже топтаться на месте. А причина проста: ему не понравился внешне холодный прием со стороны хозяйки дома. Он еще слова не сказал, а его уже осудили. Однако никуда не денешься: придется временно играть по ее правилам и терпеливо ждать дальнейшего развития событий. И он мучительно выжидал, полагая, что вскоре все изменится и произойдет резкое потепление в их отношениях, которые пока ограничивались односторонними вопросами и взаимным изучением. После родственных поцелуев настала очередь сказать веское слово матери:
– Доча, и давно ты влюблена?
– Уже целую неделю!
– Целую неделю, и я об этом только узнаю! Да еще к тому же последней! В прошлый раз ты поделилась со мной на второй день, а тут… Ты меня разочаровываешь. Интересно, а сколько вы знакомы?
– Я же сказала: неделю.
Во время продолжившихся дотошных расспросов Сергей немного заскучал, так как ему все было известно до мелочей, а склерозом он не страдал. Но загоревшуюся внезапным любопытством мать было не унять:
– И всю эту неделю, – это слово было сознательно подчеркнуто и растянуто по слогам, поэтому прозвучало с таким негативным оттенком, словно ему заранее придано роковое значение, – вы были вместе?
Но у каждого свое видение и субъективная оценка временных отрезков. Даже у близких родственников они сильно разнятся.
– Да. И, как видишь, со скуки не умерли. А вот от взаимной страсти могли. Представляешь, как это романтично? – Последними нескромными фразами Кристина смутила даже Сергея. – Нам было так хорошо, что расставаться не хотелось: ни на час, ни на минутку. И мы радовались каждому мгновению, проведенному вместе. Представив шалман в своей квартире, мать сокрушенно покачала головой – такого она никогда себе не позволяла, даже в юности.
– Теперь понятно, почему ты не отвечала на мои звонки. Я волнуюсь, переживаю, всюду разыскиваю ее, а у нее, видите ли, очередная любовь! На этот раз втайне даже от родной матери.
– Ты же сама говорила, что пустые звонки мешают сосредоточиться на главном.
– Ну вот, дожили, что мои звонки стали для нее пустыми. – Людмила Валентиновна с укоризной взглянула на ожидавшего своей участи гостя, на этот раз озадаченного безрадостными перспективами: неужели сразу казнят и не дадут молвить последнее слово в свою защиту или все же сначала подвергнут страшным пыткам и истязаниям? – Это все ваше тлетворное влияние: раньше она не была такой безжалостной. Эгоисткой, легкомысленной – допускаю, но равнодушной, безразличной – никогда. А вообще вы кто такой и что собой представляете?
– Человек.
– Вижу, что не крокодил.
– Уже радует, что вы не только любопытная, но и зрячая.
"Он еще осмелился дерзить мне. Вот наглец!"
– У вас дети есть? – Он отрицательно покачал головой. – Я в этом почему-то не сомневалась, иначе вы бы такое себе не позволили. Она же еще ребенок. А вам? – Документы показывать не буду: поверьте на слово – в расцвете лет.
Но мать проявила невиданную настырность:
– И все же?
– Военная тайна.
– Вы хоть где-нибудь работаете, служите или хотя бы числитесь?
– Да. А еще учусь.
Вот это номер! Своим честным ответом он так удивил обеих женщин, что они невольно улыбнулись – каждая по-своему и совершенно непохоже. Ничего себе! Но мать развеселилась не на шутку.
– И какому же "ремеслу": кражи, грабежи, разбои, убийства?.. Не поздно? В вашем возрасте эти "науки" обычно преподают "молодым дарованиям", которым заранее уготована дорога в места не столь отдаленные.
Ах, вот за кого его принимают! И тогда он решил издевательски молчать, чтобы изрядно помотать нервы агрессивно настроенной хозяйке. А она, не раз уже прокрутив в голове все свои черные предположения и небезосновательные опасения, требовала четких пояснений. А он как бы безучастно стоял себе с наглой физиономией да еще издевательски безмолвствовал, словно боялся ляпнуть что-нибудь лишнее. Зачем слова, к чему общение, когда он здесь лишний? К тому же его репутация уже подмочена, даже без его участия, и ей никогда не отмыться в этом барском доме.
– И долго будем из себя немого изображать?
Чтобы развеселить себя и в очередной раз озадачить Людмилу Валентиновну, на этот раз Сергей откликнулся:
– Говорить-то я умею, а вот слышать – глухо, как в подводной лодке или в танке. С детства на оба уха. По губам только понимаю. Энергично пожав плечами, мать сразу оживилась и словно обрадовалась такому откровению. В роли безоговорочной победительницы она пренебрежительно указала на него.
– Смотри, доча, он еще и инвалид по слуху. Ну и кадра ты себе подцепила.
От этой новости, которую приняла за чистую монету, Кристина пребывала в откровенном недоумении. Однако вместо демонстративной радости, которую испытывала мать, так как получила возможность еще раз уколоть неразборчивую в связях дочь, у нее возникло чувство жалости и огорчения. А Сергей всем своим видом чем-то напоминал униженного обществом героя Чарли Чаплина и как бы извинялся перед ней по поводу вскрывшегося физического недуга. Мать же интересовало совсем другое:
– Молодой человек, скажите честно: вы сидели? И за что? Признавайтесь.
Унизительный допрос и повелительный тон матери взбесил простодушную Кристину:
– Мама! Так же нельзя. Мы не для этого сюда приехали.
– А ты как думала. Я приличная женщина. Должна же я знать, кто посетил мой дом и с кем общается моя дочь, которая в силу своей молодости и доверчивости так наивна и совершенно неразборчива в людях. У него хоть квартира или хотя бы комнатушка есть? Где вы познакомились? Ты хоть знаешь, чем он промышляет, где он ночует: в подвале, на чердаке или на свалке?
За обескураженную Кристину ответил Сергей, полагая, что ей тоже небезынтересно:
– Конечно, у меня есть свой угол. Но обычно где придется или у кого придется.
– Вот видишь, вот видишь!
– Ну и что. Это его выбор и его жизнь. Зато он свободен и честен, а его прошлое меня не должно интересовать. А вот приличные люди так себя не ведут… – Заметив на вспыхнувшем лице матери уточняющий вопрос "как?", Кристина поспешила пояснить: – По-хамски! Никому не позволено унижать, даже у себя дома. Поверь, он этого не заслужил. Я гляжу, ты так привыкла к одиночеству, что посторонние люди тебя раздражают. Но ты хотя бы не показывай это и соблюдай правила приличия.
Такого нравоучения Людмила Валентиновна явно не ожидала от дочери: ах, вон ты как заговорила? Защитница выискалась!
Первая глава книги "Крылья счастья и любви"
В жизни каждого случаются на первый взгляд мелкие, непримечательные эпизоды, которые со временем становятся значимыми событиями и в корне переворачивают судьбу. Без этих неожиданных случаев и важных случайностей мы заскучали бы и лишились многих переживаний, наслаждений и кусочков обыкновенного земного и огромного неземного счастья, которые заранее приготовлены для каждого человека и с нетерпением ждут своего часа.
Угрожающий грозой с продолжительными ливнями прогноз синоптиков не подтвердился: видимо, прошел где-то стороной. А вот сильный порывистый ветер бушевал всю ночь. Вероятно, его заунывный голос и повлиял на Людмилу Валентиновну, наполнив ее одинокую душу черными мыслями и нехорошим предчувствием. То она никак заснуть не могла, то ее мучили страшные кошмары, а под утро только бы наверстать упущенное, так нет – ее покой нарушил, а дремоту разрушил настойчивый звонок. Ну кто посмел в такую рань?!
У ворот топтался полицейский. "Еще его тут не хватало", – в гневе пробурчала она, покидая теплую постель. Только она с большим трудом включилась в жизнь, как тот спешно представился:
– Лейтенант Краюшкин, ваш новый участковый. Мне бы с вами поговорить.
Женщина с раздражением хотела выпалить: "Так говори", но посчитала такое отношение к представителю власти неучтивым. Да и следующее слово насторожило ее:
– Срочно.
Приоткрыв калитку, она уставилась на незнакомого высокого и худого лейтенанта, явно недокормленного в учебном заведении МВД. Но после его окончания мог бы и прибавить в весе, а то как-то обидно за органы. За обедом ему требуется существенная добавка, прониклась она заботой о скромном новоиспеченном офицере. А может, его специально держат в сухом теле, чтобы лучше бегал за преступниками? По его неказистому внешнему виду она убедилась, что должность участкового – не сахар, но брать его на довольствие, да еще в такое время суток, она не собиралась. А он поспешил изложить цель своего раннего визита:
– Извините, что побеспокоил. Я делаю обход всех домов. У нас ЧП. Вчера вечером в реке обнаружен труп девушки…
В материнском сердце Людмилы сразу больно кольнуло, но тут же отпустило: ее дочь в Москве и сюда не собиралась приезжать. – Документов при ней нет. Судя по ушибам на голове, смерть насильственная. Ваш поселок ближе всех к тому месту. У вас никто не пропал? – Людмила Валентиновна растерянно покачала головой. – Накануне гости к вам не наведывались, не собирались на реку?
Получив на все вопросы отрицательные ответы, участковый козырнул, а затем протянул свою визитку:
– Если что-то вспомните или узнаете, звоните. И по любым другим вопросам обращайтесь.
Разговор был окончен, полицейский удалился, калитка захлопнулась, а беспокойство осталось. А посему здоровый утренний сон окончательно убит. Вернувшись в постель, Людмила Валентиновна хотела было связаться с дочерью, но остановила себя – даже в такое время ей не хотелось услышать в трубку полусонное недовольство. А спустя час и два уже было поздно – о причинах молчания оставалось только гадать. А ломать не выспавшуюся голову всевозможными предположениями Людмиле Валентиновне не хотелось.
Мотоцикл подкатил к солидным кованым воротам, и подъехавшие на мгновение позволили себе полюбоваться общей красотой и искусной работой мастера. За воротами и высоким металлическим забором скрывается совсем чужая частная жизнь, однако порой приходится в нее проникать, тем самым ненароком вмешиваться и нарушать царящий там устойчивый покой. Шустрая девушка уверенно нажала кнопку видеодомофона – девушка знала, что ее можно не только услышать, но и увидеть, и тем не менее произнесла:
– Мамуль, это я.
"Вот это сюрприз! Я ее разыскиваю, волнуюсь, а она сама примчалась". Однако свою откровенную радость Людмила Валентиновна не спешила демонстрировать, поэтому подчеркнуто сухо встретила взбалмошную дочь:
– Явилась, не запылилась. Где тебя носило?
– Не ворчи, тебе это не идет. Я потом тебе все объясню: надеюсь, хоть на этот раз поймешь меня.
Эта короткая фраза словно послужила паролем: ворота чуть скрипнули и пришли в движение, приоткрывая тайную завесу чужого частного владения. Однако в образовавшуюся щель протиснулись двое, что не могло не насторожить бдительную хозяйку. Кто это еще с дочерью?
Легкая как пушинка Кристина буквально порхала по массивным мраморным ступенькам, а неизвестный пытался не отставать от нее. Одолев первое препятствие, вошедшие не только возвысились, но и сразу оказались в богатом доме, напоминавшем современный замок, – во всяком случае, так показалось неотступно следовавшему за Кристиной мужчине средних лет. Его светло-голубые глаза с нескрываемым интересом забегали по сторонам, пытаясь разом все охватить, бегло оценить, а заодно и прикинуть хотя бы примерную стоимость представшей его взору подмосковной недвижимости. А впрочем, в этом элитном районе дешевых домишек-замухрышек нет – вымерли под натиском растекающегося вширь столичного богатства и безжалостного времени, а вместо них красовались только шикарные особняки на зависть другим: соседям и заезжим гостям. В этом он давно уже убедился, но сам волею случая впервые попал в один из храмов современного зодчества. Произошло это случайно, даже без его предварительного согласия, так как он просто не мог устоять перед заманчивым предложением прокатиться в Подмосковье, а заодно столкнуться с загадочной неизвестностью. Да и просьба юной дамы была для него законом. Довольная его покладистостью, дама уверяла, что он не пожалеет, а потом всю дорогу твердила: отступать некуда, а сюрпризы надо любить – они украшают нашу жизнь. Судя по первым впечатлениям и свободному проникновению – никто даже не облаял, – он действительно не пожалеет, так как за просмотр денег не берут – не музей же.
Ранних гостей встретила в домашнем халате роскошная женщина лет сорока: она артистично застыла на мраморных ступеньках просторной лестницы, ведущей на второй этаж, где наверняка имеются уникальные таинственные красоты и богатые архитектурные украшения. Но мужчине пока и первого этажа хватало, чтобы восхититься.
Увидев возрастного незнакомца в поношенной кожаной куртке, Людмила Валентиновна сразу причислила его к плохим парням, которые пребывают в вечном поиске состоятельных вдов, жаждущих мужской ласки и утешения, а развлекаться все же предпочитают с сопливыми девочками. Не сводя с него пронзительного взгляда, женщина с каждой секундой разочаровывалась все больше, находя в незнакомце бросающиеся в глаза очевидные недостатки. Конечно же, она не могла не обратить внимания на его неопрятный внешний вид: густые черные волосы взъерошены – сняв шлем, он так увлекся домом, что просто забыл их пригладить, – на худом скуластом лице запущенная щетина, которая не красит никакого мужчину, а темные брюки и пыльные ботинки далеко не первой свежести. И как только ее обычно разборчивая дочь бросилась на такого?! Ну что в нем хорошего, яркого, привлекательного? Ничего!
Короткие раздумья Людмилы Валентиновны сменили откровенная досада, разочарование и возмущение, которые, как разгоревшийся костер, трудно было унять. Из представшего ее взору непрезентабельного портрета и общего облика незнакомца женщина быстро составила краткую характеристику и невольно сопоставила мужчину со своей юной дочерью, после чего всем своим видом уже не скрывала нетерпеливого вопроса: кто это с тобой? Молниеносного ответа не получила, тогда последовали очередные: что ему здесь надо? И почему примчалась без предупреждения? Я же тебя просила: в моем доме никаких посторонних, особенно подозрительных личностей, которых ты едва знаешь. Дочь хорошо знала свою сверхосторожную мать, поэтому без особого труда уловила на ее каменном лице и в надменной позе серьезное недовольство. Она понимала, что безмолвный допрос никогда не закончится, и без откровенных ответов все равно не уйти. Нужно было срочно разбавлять напряженную ситуацию и заполнять взрывоопасную паузу хоть чем-то приятным. И чтобы хоть как-то сгладить почти критическую обстановку, она взяла инициативу на себя:
– Мамуль, знакомься, это мой возлюбленный Сергей…
Дочь хотела назвать его фамилию, но осеклась, так как не знала ее. А сраженная наповал мать серьезно озадачилась:
– Еще этого мне не хватало. Только об этом и мечтала. Кажется, прежняя жизнь в этом доме теряет свою былую томность. То ли еще будет!
Но совершенно непредсказуемая дочь возразила:
– А ты не находишь, что с нашим появлением она обретает новые очертания и краски? Вот увидишь, наш оригинальный тандем придаст некую привлекательность, так как уже сейчас ощущается некая таинственная загадочность. Как говорит Сергей, ожидания всегда прекрасны! На них держится жизнь! Между прочим, люди… тоже.
Однако намечаемая перспектива, видимо, не заинтересовала хозяйку, поэтому в ответ прозвучала скучная проза:
– Кто он? Откуда взялся? И почему рядом с тобой?
Последовало хоть и наивное, но взволнованное пояснение, которому без предварительной подготовки трудно было поверить даже во сне:
– Я же сказала: это Сергей. Он мой повелитель и покровитель! О таком мужчине я мечтала всю жизнь. Да, ты не ослышалась: я его люблю, и не просто так, а по-настоящему.
Вот это номер! Очередной, свежий! Еще пахнет типографской краской и одновременно губной помадой. От такого неожиданного признания мышцы лица опешившей матери слегка дернулись: разве можно спокойно воспринять такое! И от кого – родной дочери! Пока Людмила Валентиновна подбирала подходящие слова, чтобы хотя бы частично выразить то, что у нее родилось внутри, дочь поспешила ее представить:
– А это Людмила Валентиновна, самая любимая мамочка на свете. – Кристина указала в ее сторону и направилась к ней, чтобы поцеловать. – Правда, она хороша? Королева! Я такой буду в пятьдесят.
По молодости лет она даже не подозревала, что опытный мужчина уже успел оценить Людмилу Валентиновну, однако и он не учел, что имеет дело с изысканной дамой, поэтому своим неуверенным кивком невольно задел ее очень требовательное и уважительное к себе самолюбие. Такая непростительная оплошность выглядела с его стороны крайне неосмотрительно – ведь так запросто можно нажить себе вечного врага. Опомнившись, Сергей мысленно осудил себя за допущенную легкомысленную небрежность, которая в дальнейшем может ему дорого обойтись. И тогда возникло желание, пусть и с опозданием, хоть как-то оправдаться, но затем он посчитал, что поздно уже: это только усугубит и без того сложную ситуацию, поэтому молча продолжал неуклюже топтаться на месте. А причина проста: ему не понравился внешне холодный прием со стороны хозяйки дома. Он еще слова не сказал, а его уже осудили. Однако никуда не денешься: придется временно играть по ее правилам и терпеливо ждать дальнейшего развития событий. И он мучительно выжидал, полагая, что вскоре все изменится и произойдет резкое потепление в их отношениях, которые пока ограничивались односторонними вопросами и взаимным изучением. После родственных поцелуев настала очередь сказать веское слово матери:
– Доча, и давно ты влюблена?
– Уже целую неделю!
– Целую неделю, и я об этом только узнаю! Да еще к тому же последней! В прошлый раз ты поделилась со мной на второй день, а тут… Ты меня разочаровываешь. Интересно, а сколько вы знакомы?
– Я же сказала: неделю.
Во время продолжившихся дотошных расспросов Сергей немного заскучал, так как ему все было известно до мелочей, а склерозом он не страдал. Но загоревшуюся внезапным любопытством мать было не унять:
– И всю эту неделю, – это слово было сознательно подчеркнуто и растянуто по слогам, поэтому прозвучало с таким негативным оттенком, словно ему заранее придано роковое значение, – вы были вместе?
Но у каждого свое видение и субъективная оценка временных отрезков. Даже у близких родственников они сильно разнятся.
– Да. И, как видишь, со скуки не умерли. А вот от взаимной страсти могли. Представляешь, как это романтично? – Последними нескромными фразами Кристина смутила даже Сергея. – Нам было так хорошо, что расставаться не хотелось: ни на час, ни на минутку. И мы радовались каждому мгновению, проведенному вместе. Представив шалман в своей квартире, мать сокрушенно покачала головой – такого она никогда себе не позволяла, даже в юности.
– Теперь понятно, почему ты не отвечала на мои звонки. Я волнуюсь, переживаю, всюду разыскиваю ее, а у нее, видите ли, очередная любовь! На этот раз втайне даже от родной матери.
– Ты же сама говорила, что пустые звонки мешают сосредоточиться на главном.
– Ну вот, дожили, что мои звонки стали для нее пустыми. – Людмила Валентиновна с укоризной взглянула на ожидавшего своей участи гостя, на этот раз озадаченного безрадостными перспективами: неужели сразу казнят и не дадут молвить последнее слово в свою защиту или все же сначала подвергнут страшным пыткам и истязаниям? – Это все ваше тлетворное влияние: раньше она не была такой безжалостной. Эгоисткой, легкомысленной – допускаю, но равнодушной, безразличной – никогда. А вообще вы кто такой и что собой представляете?
– Человек.
– Вижу, что не крокодил.
– Уже радует, что вы не только любопытная, но и зрячая.
"Он еще осмелился дерзить мне. Вот наглец!"
– У вас дети есть? – Он отрицательно покачал головой. – Я в этом почему-то не сомневалась, иначе вы бы такое себе не позволили. Она же еще ребенок. А вам? – Документы показывать не буду: поверьте на слово – в расцвете лет.
Но мать проявила невиданную настырность:
– И все же?
– Военная тайна.
– Вы хоть где-нибудь работаете, служите или хотя бы числитесь?
– Да. А еще учусь.
Вот это номер! Своим честным ответом он так удивил обеих женщин, что они невольно улыбнулись – каждая по-своему и совершенно непохоже. Ничего себе! Но мать развеселилась не на шутку.
– И какому же "ремеслу": кражи, грабежи, разбои, убийства?.. Не поздно? В вашем возрасте эти "науки" обычно преподают "молодым дарованиям", которым заранее уготована дорога в места не столь отдаленные.
Ах, вот за кого его принимают! И тогда он решил издевательски молчать, чтобы изрядно помотать нервы агрессивно настроенной хозяйке. А она, не раз уже прокрутив в голове все свои черные предположения и небезосновательные опасения, требовала четких пояснений. А он как бы безучастно стоял себе с наглой физиономией да еще издевательски безмолвствовал, словно боялся ляпнуть что-нибудь лишнее. Зачем слова, к чему общение, когда он здесь лишний? К тому же его репутация уже подмочена, даже без его участия, и ей никогда не отмыться в этом барском доме.
– И долго будем из себя немого изображать?
Чтобы развеселить себя и в очередной раз озадачить Людмилу Валентиновну, на этот раз Сергей откликнулся:
– Говорить-то я умею, а вот слышать – глухо, как в подводной лодке или в танке. С детства на оба уха. По губам только понимаю. Энергично пожав плечами, мать сразу оживилась и словно обрадовалась такому откровению. В роли безоговорочной победительницы она пренебрежительно указала на него.
– Смотри, доча, он еще и инвалид по слуху. Ну и кадра ты себе подцепила.
От этой новости, которую приняла за чистую монету, Кристина пребывала в откровенном недоумении. Однако вместо демонстративной радости, которую испытывала мать, так как получила возможность еще раз уколоть неразборчивую в связях дочь, у нее возникло чувство жалости и огорчения. А Сергей всем своим видом чем-то напоминал униженного обществом героя Чарли Чаплина и как бы извинялся перед ней по поводу вскрывшегося физического недуга. Мать же интересовало совсем другое:
– Молодой человек, скажите честно: вы сидели? И за что? Признавайтесь.
Унизительный допрос и повелительный тон матери взбесил простодушную Кристину:
– Мама! Так же нельзя. Мы не для этого сюда приехали.
– А ты как думала. Я приличная женщина. Должна же я знать, кто посетил мой дом и с кем общается моя дочь, которая в силу своей молодости и доверчивости так наивна и совершенно неразборчива в людях. У него хоть квартира или хотя бы комнатушка есть? Где вы познакомились? Ты хоть знаешь, чем он промышляет, где он ночует: в подвале, на чердаке или на свалке?
За обескураженную Кристину ответил Сергей, полагая, что ей тоже небезынтересно:
– Конечно, у меня есть свой угол. Но обычно где придется или у кого придется.
– Вот видишь, вот видишь!
– Ну и что. Это его выбор и его жизнь. Зато он свободен и честен, а его прошлое меня не должно интересовать. А вот приличные люди так себя не ведут… – Заметив на вспыхнувшем лице матери уточняющий вопрос "как?", Кристина поспешила пояснить: – По-хамски! Никому не позволено унижать, даже у себя дома. Поверь, он этого не заслужил. Я гляжу, ты так привыкла к одиночеству, что посторонние люди тебя раздражают. Но ты хотя бы не показывай это и соблюдай правила приличия.
Такого нравоучения Людмила Валентиновна явно не ожидала от дочери: ах, вон ты как заговорила? Защитница выискалась!