Литературный конкурс издательства "Москва"
Литературная премия составляет 1 млн. руб.
Узнать больше о литературном конкурсе
При необходимости издательство помогает написать книгу
Читателям > Каталог книг издательства "Москва" > Комсомольская богиня (повести и рассказы) > Фрагмент повести "Комсомольская богиня"

Фрагмент повести Комсомольская богиня

На данной странице представлен фрагмент повести Андрея Евпланова "Комсомольская богиня".
И никаких богов в помине,
лишь только дела гром кругом.
Но комсомольская богиня...
Ах, это, братцы, о другом!
Булат Окуджава


Смольников приехал в Польшу на две недели – погостить у родственников, да застрял. В Москве выпал снег, по радио то и дело передавали что-нибудь неприятное про Россию – президент и парламент не смогли поделить власть, в городе стреляют, Белый дом берут штурмом, и Смольников решил еще задержаться, благо погода на балтийском побережье стояла чудесная – тепло как в августе, солнечно, бабочки над пляжем порхают.

Все достопримечательности Гданьска и окрестностей он уже знал, как свои пять пальцев – костел Девы Марии, Длинная площадь, крепость Вестерплатте, кафедра в Оливе… Вот и подумал: чем бы заняться? Подумал и решил сходить в редакцию местной газеты узнать, не найдется ли для него задания – все-таки он проработал в прессе двадцать лет.

Задание нашлось – в городе было много русских челноков. Они варились в собственном соку – рэкет, ругань, драки и всё шито-крыто, сор из избы никто не хотел выносить. А между тем местная общественность очень даже обеспокоилась: не посеют ли эти русские семена преступности в их благословенном городе. По задумке главного редактора Смольников должен был стать своим среди чужих, внедриться к челнокам и описывать их нравы.

На следующий день он пошел на барахолку. Там было много русских женщин: и старых, и молодых, в куртках и платках, в «адидасах» и вязаных шапочках, и даже была пара дам в кокетливых шляпках, но Воскобойникову он сразу узнал. Эта копна мелких кудряшек, эти веснушки, эти глаза, брызжущие энтузиазмом… С каким энтузиазмом она выступала на собраниях в редакции, с таким же сейчас торговала фенами и утюгами.

Лену Воскобойникову в редакцию молодежного журнала привел Главный и представил коллективу на летучке:
– А это наша новая сотрудница, молодая, перспективная, принципиальная, можно сказать, комсомольская богиня со всеми вытекающими последствиями. Она будет отвечать за идеологическую работу с корреспондентской сетью на местах.
– Но у нас нет сети на местах, – сказал ответственный секретарь Горшеня.
– Значит, будет, – сказала богиня, недобро зыркнув на него из-под очков.

1

Она торговала так ловко, как будто всю жизнь этим занималась – в одной руке держала фен, в другой утюг и зазывала по-польски покупателей: «Проше, панове! Желязки, сушарки, праве за дармо!».

«Вот сучка! – подумал Смольников. – А как ты прорабатывала на комсомольском собрании несчастную корректоршу Зозулю, когда та принесла в редакцию на продажу колготки. Так и шпарила цитатами из «Правды».

– Мы, товарищи журналисты, находимся на переднем крае идеологической борьбы. В своих статьях мы клеймим барыг и спекулянтов, и люди, которые нас читают, наверное, думают, что уж мы-то изжили в себе пороки капитализма, потому что наставник должен быть всегда честен перед воспитанником. Так должно быть, этому учил нас Ленин, этому учит нас партия, но, к сожалению, далеко не все наши сотрудники достойны высокого звания советского журналиста. Вот комсомолка Зозуля… Встань, Зозуля, когда речь идет о тебе.

Тощая, бледная девчонка с ярким прыщем на лбу поднялась с последнего ряда и уставилась в окно. За окном шла стройка, и работал башенный кран.

– Вот, комсомолка Зозуля устроила частную лавочку на рабочем месте и в рабочее время. Торговала французскими колготками. Вся бухгалтерия и половина женского состава редакции побывала у нее в корректорской.

Смольников жалел Зозулю, хотя от нее почему-то все время пахло карболкой. Он знал, что ни о какой частной лавочке и речи быть не могло, что девчонка продавала только одну пару колготок, которую купила у фарцовщицы в женском туалете на Солянке. Оказалось, что колготки ей велики, вот она и решила их продать. Она и ему их предлагала для жены по вполне божеской цене. Но препираться с Воскобойниковой было опасно – любой камень, пущенный в ее сторону, тут же вызвал бы ответный камнепад, который раздавил бы несчастную Зозулю.

Все молчали, и Смольников молчал. Он-то знал, что Воскобойникова окрысилась на жалкую девчонку вовсе не из-за каких-то колготок, а потому что застала его с ней в курилке, как раз в то момент, когда он рассказывал ей сальный анекдот, и она ржала, как жеребенок, которого выпустили из конюшни на лужок. Было, видимо, в этой сценке что-то интимное, что-то такое, что намекало на их близость. А этого Воскобойникова стерпеть не могла.

– Может, ты хочешь сказать что-нибудь в свое оправдание? – продолжала она мучить корректоршу.
– Я просила столько, за сколько купила, – выдавила из себя Зозуля.
– У спекулянтов?
– А где еще можно достать французские колготы?
– Ты не довольна ассортиментом в наших магазинах, так может, и наша власть тебя не устраивает?

Пытка продолжалась еще полчаса. В конце концов, Зозуля легко отделалась – ей поставили на вид.

2

Следующей жертвой ретивой комсомольской богини была Поликсена. Эту жгучую брюнетку все считали гречанкой. Кому еще, кроме греков, придет в голову называть свою дочь таким экзотическим именем? На самом деле ни один эллин не был причастен к ее рождению, а имя ей дал русский отец, который в детстве начитался греческих мифов под редакцией профессора Куна. Это она сама по секрету рассказала Смольникову, потому что в редакции не было у нее друга ближе, чем он.

Когда-то они были любовниками, но это было давно, еще до его знакомства с Викой и до ее романа с поэтом Сашиным. Любовь вспорхнула и улетела, а дружба пустила корни. Дружить с сотрудницей было очень удобно, она всегда под рукой, летом можно в рабочее время вместе смотаться на пляж, а зимой попить пивка в баре или сходить в кино. Подруга-сотрудница, да еще бывшая любовница знает о тебе всё, даже то о чем ты всегда молчишь, она и выслушает тебя, и посочувствует, и поможет, если это ей не слишком в тягость.

Когда у Смольникова возникли трудности с местом для любовных свиданий со своей будущей женой, Поля великодушно предоставила ему ключ от комнаты в коммуналке, которую сама использовала в тех же целях. Она не была замужем, но у нее был сын, рыжий здоровяк Тарас, от неизвестного мужчины, который изнасиловал ее на кладбище в Марьиной Роще еще в юности. Комнату она вынуждена была снимать, потому что Тарас с некоторых пор стал проявлять повышенный интерес к ее интимной жизни. То и дело она его заставала под дверью своей спальни за недвусмысленным занятием.

– Ты представляешь, этот паразит обтрухал мои джинсы, – жаловалась она Смольникову. – Извращенец чертов.
– Не будь к нему так строга, у мальчика было трудное детство – отца нет, мать – шлюха, а тут еще это половое созревание. Подростки очень тяжело его переносят. По себе знаю. Пойми и прости.
– А я что делаю? Просто я чувствую себя не в своей тарелке, когда кто-то наблюдает в замочную скважину за тем, как я трахаюсь, и это отражается на качестве секса.
– Вот и у меня похожая проблема, не могу Вику привести к себе – мать все время дома, а Вике неудобно при ней уединяться со мной.
– Нет проблем, вот ключ от моей комнаты на Ордынке. Я хочу смотаться на неделю в Коктебель, так что жилплощадь с сексодромом в твоем распоряжении.

Только не забывай кормить кота, хотя бы раз в три дня. Там полный холодильник минтая.

– Какого еще кота?
– Да там у меня живет котяра, рыжий такой, здоровый, Тарасом зовут в честь сына. Очень уж они похожи.

Котяра и вправду был похож на ее сына – делал вид, что спит, бесстыдно растянувшись на хозяйской кровати, а сам подсматривал, как Смольников и Вика раскладывают на столе, принесенную с собой снедь – сыр, ветчину, пряники, как пьют вино и закусывают. Но когда они покончили с трапезой и прогнали его с кровати, он повел себя как обиженный ребенок, вскочил на стол и завопил противным нутряным голосом, отчего гостям стало не по себе.

– Послушай, Виталя, я так не могу, – не выдержала Вика. – Он смотрит на нас, как человек. Давай уйдем. Поедем в Сокольники, там сейчас сирень цветет.
– Ну вот еще, чтобы я отступал перед этой скотиной? Да ни за что, – Смольников взял кота за шкирку и выкинул за дверь, но тот и за дверью продолжал свой концерт.

Программу они с грехом пополам выполнили, но вечер любви был подпорчен.

В другой раз Смольников приехал заранее, чтобы все подготовить к свиданию – покормить кота, чтобы тот был покладистее, вычистить из ящика с песком продукты его жизнедеятельности, и был потрясен тем, что увидел. Кот сидел на столе и нагло ухмылялся, а на полу в перьях от разорванной подушки валялись катышки кошачьих экскрементов.

– Сволочь, – схватился за голову Смольников. Он отлупил кота веником, загнал его за сервант и целый час выгребал из комнаты пернатое дерьмо. К приходу Вики все было готово – пол выметен и чисто вымыт, стол украшали верные спутники любви – цветы, вино и фрукты. Она подошла к столу, вся, как ветка сирени после дождя, и тут же в ужасе бросилась из комнаты. Подлый кот выскочил из-за серванта и разодрал ей колготки от колена до пятки. Вика обиделась не на кота, а на Смольникова, и они не встречались почти неделю. А когда он, наконец, уговорил ее еще раз попользоваться Полиной комнатой, их ждал очередной сюрприз – вся кровать была в пятнах от кошачьей мочи, а вонь стояла такая, что хоть противогаз надевай.

Больше Смольников не решался появляться у Поликсены на Ордынке, хотя, по совести, нужно было все-таки навести там порядок перед возвращением хозяйки. Но хозяйка на него не обиделась, только покатывалась со смеху, когда Смольников рассказывал ей о своих взаимоотношениях с котом.

– Я забыла тебя предупредить, что Тарас любит, когда ему на рыбку капнешь валерьянки. Он тогда становится добрым и покладистым.

Хорошая женщина была Поликсена, душевная, и фотокором она была отличным: умела передать на снимке характер человека. И вот на эту святую женщину в редакцию вдруг пришло письмо от жены поэта Сашина, в котором та называла ее «бесстыжей развратницей и подлой интриганкой».

Главный не хотел скандала, он спокойно досиживал свой срок до пенсии, и в его интересах было замять дело, мало ли каких собак одна баба навешает на другую, когда та перейдет ей дорогу. Но тут почему-то возбухла Воскобойникова. Ей непременно хотелось устроить для Поликсены аутодафе. Она уже вывесила повестку дня общего собрания, где первым пунктом было недостойное поведение Поликсены, но тут уж Смольников не выдержал, зажал активистку в углу возле туалета и сказал страшным голосом:
– Слушай, Воскобойникова, если не оставишь в покое Полю, я тебе морду набью.
– За любовницу заступаетесь.
– Она просто мой друг, хороший друг, тебе этого не понять. У тебя никогда не было и не будет таких друзей.

Воскобойникова вырвалась и скрылась в туалете, но объявление о предстоящем собрании исчезло, и вся история с письмом была благополучно забыта.


Подпишитесь на рассылку новых материалов сайта